Презумпция любви - Страница 22

Как хорошо им было вместе, она гордилась мужем и любовалась смышленой дочерью. А какая ночь была после этого случая! Не жизнь, а сказка… Которая резко оборвалась после того, как подлая пуля отняла у нее Игоря.

Воронина встала из-за стола, подошла к окну, отодвинула штору. Внизу был черный влажный асфальт. И — ни единой живой души. Страшная пустыня… На плите стояла сковородка с макаронами и двумя сосисками — ужин для дочки.

Хлопнула входная дверь, щелкнули замки. Воронина выскочила в прихожую:

— Света… Ну, слава Богу! Я уж не знала, что и подумать. Ночь на дворе, а тебя все нет…

— Теперь есть, ты довольна?

— Света, нам нужно поговорить.

— Не о чем, мама.

— Ну пожалуйста, я прошу тебя. Я была сегодня у отца Малышева, знаю, куда ты ездила.

— Будешь следить за мной — уйду жить к Владимиру Сергеевичу. Знаешь, я ему больше верю, чем тебе. Он никогда меня не обидит, а жить там будет и легче, и намного интереснее, чем с тобой.

— Света… Как ты могла такое подумать? Да кто он такой — жалкий, спившийся журналист?

— Он не жалкий, мама, ты сильно ошибаешься. Он похож на папу. Знаешь в чем? Он так же заботится о своей семье, хоть драться не умеет и не любит. Но он — мужчина, умный, интеллигентный, с ним говорить — одно удовольствие. А с тобой, трезвой и правильной, о чем говорить?

Воронина вздохнула, пожала плечами:

— Извини, дочка, я как-то несерьезно отнеслась к твоей связи…

— Серьезно, очень серьезно, мама! Это ты упекла Саню за пустячную провинность на три года!

— При чем тут я? Районные суды мне неподвластны.

Светлана презрительно усмехнулась:

— Рассказывай! Дураку понятно, что судьи действовали по твоей подсказке. Отстань от меня.

— Света, но… чем он хорош, этот хулиган Малышев?

— Тем, что он сильный и способен защитить меня, понятно?! — крикнула Светлана. — Тем, что он добрый, заботливый, нежный и ласковый — со мной, понятно? Если я прикажу — он прыгнет в воду с Крымского моста.

— Зачем прыгнет?

— Потому что я так хочу! И папа бы прыгнул, если б ты приказала ему, я это точно знаю!

— Нет, Света, ты ошибаешься. Папа был… совсем другим человеком, и его у нас отняли такие, как… такие, которые окружают твоего Малышева. И ты… не надо передергивать! Не надо спекулировать на памяти отца! — разозлилась Воронина. — Я тебе запрещаю такие сравнения!

— Мам, ты давно смотрела на себя в зеркало? Не понимаешь, во что превратилась? Генеральша! В свои сорок два года стала древней старухой на последней стадии маразма! Отвали от меня, я иду в ванную, а потом — спать, завтра в институт. И не о чем нам больше толковать!

— Толковать? Это что еще!.. — по инерции крикнула Воронина, но Светлана не стала ждать конца ее тирады, ушла в свою комнату.

Ну вот — прихожая собственной квартиры, родная дочь… А что в итоге? Да ничего, все то же одиночество… Воронина вернулась на кухню, увидела сковородку, вспомнила, что хотела предложить Светлане поужинать, да так и не смогла. Теперь уже поздно… Свалила еду в глубокую миску, сунула в холодильник и, тоскливо усмехаясь, стала мыть сковородку. «Толковать»! Слышал бы отец, как его малышка разговаривает с матерью!

И тут же поняла, что Игорь, вернись он домой хоть минут на десять, спросил бы, что у них такое творится, не у дочери, а у нее.

Светлана быстро приняла душ, легла в кровать, включила телевизор. Какие-то фильмы показывали, но смотреть не сначала было не интересно. Мать тоже улеглась в своей комнате, ни жалости, ни сочувствия к ней не было. Черствый сухарь, генерал в юбке. Враг, который причинил ей столько боли. Она ведь могла помочь Сане, сделать так, что ему дали… хотя бы «условно». Но нет, постаралась, и парень, ее парень, получил по максимуму. Да разве это мать? Прямо-таки монстр какой-то! Действительно, Владимир Сергеевич был и ближе, и роднее ей, чем собственная мать! Она всегда во всем права, думает, что уважает память отца, а на самом деле… не человек, а ходячий Уголовный кодекс! Разнюхала, куда она сегодня ездила, ходила к Владимиру Сергеевичу, наверное, требовала, чтобы он прекратил эти свидания! Дура, да и только!

Как же это получилось, что Саня оказался за колючей проволокой? Вспомнилось…

— Светка, я чертовски рад, что ты поступила в институт, молодец!

— Учти, поступила сама, без помощи важной мамаши.

— Вдвойне молодец!

— А ты, Саня? Ты же не дурак, тоже мог бы поступить… И Владимир Сергеевич помог бы.

— Во-первых, помощь Владимира Сергеевича исключается, а во-вторых, два студента в доме — накладно, Светланка. Пока один учится, другой должен работать. До армии. Я нашел работу, буду охранять магазин. Бабки обещают нормальные, восемь тысяч, все они — твои.

— Можешь не сомневаться, я их потрачу, как надо. Сань, а как тебе удалось охранником устроиться? Ты же не служил в армии или в милиции, какой из тебя охранник?

— Хозяин магазина тоже так сказал, но я убедил его. Там у них менеджер здоровый парень и в карате кое-что смыслит. Я спросил: если побью его — примете? Ты бы видела ухмылку этого менеджера! Он прямо-таки сиял от удовольствия.

— Ты побил его?

— Не очень сильно. Он вовремя успел вякнуть — берем, берем, Игнат Васильич. И хозяин взял меня, завтра выхожу работать. Представляешь, моего хозяина зовут Игнат Полевик, такой занудный хмырь, но — Полевик! Как тебе такая фамилия, моя любимая студентка?

— Да никак, мой любимый охранник. Всякие бывают фамилии, к примеру, когда-то жил писатель Полевой, честно говоря, не знаю, что он такое написал.